"Чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством" (64, с.684) , нараставшее в Раскольникове задолго до преступления, – вот главный внутренний корень его преступления и одновременно общая жизненная проблема, стоявшая перед ним. На первых страницах "Преступления и наказания" мы застаем уже далеко зашедший процесс "изоляции героя, разрыва всех связей общения, объединявших его с другими людьми: Раскольников "бежал всякого общества", у него выработалась "привычка к монологам", "с прежними товарищами своими теперь он вообще не любил встречаться". Хотя в нем изредка еще ощущается "какая-то жажда людей", однако, едва дело доходит до реального контакта, Раскольников испытывает "неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности".

Конфликт между тенденцией "быть вне" людей и противостоящей ей, хотя и очень ослабленной, тенденцией "быть с" ними вылился в компромиссную установку "быть над людьми", которая как раз соответствовала соотношению сил этих стремлений: ведь хотя "над" – это отчасти и "вместе с", но все-таки в значительно большей степени "вне". Свое непосредственное психологическое выражение этот компромисс нашел в обостренной гордости Раскольникова, а свое содержательное идеологическое воплощение – в его "теории" двух разрядов людей. Такова была психологическая почва, на которой могла "приняться" идея преступления: гордость обещала обеспечить психологическую выносимость преступления, "теория" – его этическую оправданность, а осуществление преступления, в свою очередь, выглядело как доказательство правильности "теории" и удостоверение сверхчеловеческого (54; 59) "права" ее автора, его принадлежности к высшему разряду людей. И уже в другом, более заземленном, плане преступление казалось разрешающим как внешние, материальные затруднения, так и связанные с ними внутренние проблемы, в первую очередь – нежелание принимать жертву Дунечки, согласившейся ради брата на брак с Лужиным.

Оставляя в стороне подробный анализ психологического перехода "идеи" в "дело" (фазы этого перехода: от абстрактной "теории" к "мечте", потом к конкретно планируемому "предприятию", далее – к "пробе" и, наконец, к реальному совершению преступления), заметим только, что этот процесс сопровождался мучительной нравственной борьбой героя со своей "проклятой мечтой". Чем ближе она подходила к "делу", чем окончательное становилось решение героя, "тем безобразнее и нелепее тотчас же становилось в его глазах", тем сильнее, значит, становилось внутреннее сопротивление "идее" со стороны совести, подобно тому как все более и более возрастает сопротивление пружины по мере ее сжимания. Этот внутренний спор так и не был принципиально решен сознанием в пользу преступления (достаточно вспомнить, в каком состоянии помрачения рассудка и утраты воли находился Раскольников перед убийством и особенно по пути к дому старухи процентщицы, чтобы понять, что оно не было следствием сознательного и произвольного решения), и даже само преступление не только не разрешила его, но грубой силой свершившегося факта лишь закрепило в его душе эту сжатую до отказа пружину нравственной борьбы, остановив ее колебания в самом невыносимом по напряженности состоянии.

Раскольников почувствовал "во всем себе страшный беспорядок". Обрывается временная преемственность сознания: он понял, что не может "о том же самом мыслить теперь, как и прежде, и такими же прежними темами интересоваться, какими интересовался . еще так недавно . В какой-то глубине, внизу, где-то чуть видно под ногами, показалось ему теперь все это прежнее прошлое, и прежние задачи, и прежние темы, и прежние впечатления . и сам он, и все, все ." Нарушается общение с самим собой, с людьми, с миром: "Он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего ."

С этого момента начинается переживание героя. В условиях отсутствия новой ценностной системы, на основе которой можно было бы перестроить личность в целом и тем разрешить неразрешимые в наличном жизненном мире внутренние конфликты, сознание, стремясь предотвратить окончательную деструкцию личности, вынуждено прибегнуть к защитным механизмам. Однако психологическая защита хотя и устремлена к достижению некоторого единства, но, подчиняясь, как мы уже знаем, "инфантильной" установке, пытается бороться против сложности не преодолением и разрешением ее, а ее иллюзорным упрощением и устранением. Нечувствительная к целостной психологической ситуации; она действует негибкими средствами, отрицательные последствия применения которых перевешивают его положительные эффекты. Конкретно, в случае Раскольникова, попытки защитного переживания основного конфликта не только не разрешают его позитивно, но, втягивая в зону его действия все новые и новые отношения, порождают целую сеть производных конфликтов, заражая в конце концов весь душевный организм.

Полезные статьи:

Первые шаги в поэзии молодого поэта.
Еще раньше, по воспоминаниям современников, Хлебников “увлекался поэтами символистами”, читал “книги Бодлера, Верлена, Гюиманса, Верхарна, Метерлинка, произведения новой французской поэзии”. Необычный и странный юноша привлекает внимание ...

Числа, ноль
Шесть как естественный пpедел 1. В конце pассказа "Вываливающиеся стаpухи" повествователь/наблюдатель pешает отпpавиться на Мальцевский pынок, "где, говоpят, одному слепому подаpили вязаную шаль". Это дало одному из и ...

Проблема творческой судьбы начинающего детского писателя
Данной проблеме посвящена статья Е. Датновой «Возвращение на кухню». [4] Генеральный директор издательства «Колобок и Два жирафа» Владимир Венкин на Втором Форуме молодых писателей России, организованном Фондом социально-экономических и и ...