Контрапункт -это пункт на пункте, когда в романе перемежаются сюжетные линии. В романе Теккерея пересекаются сюжетные линии двух героинь, представительниц двух разных сословий, социальных сред, если можно так выразиться, Эмилии Седли и Ребекки Шарп. Начинать сравнивать Ребекку и Эмилию лучше с самого начала.

Обе девушки состояли в пансионе мисс Пинкертон. Правда, Ребекка еще и работала там, учила детишек французскому языку, но все-таки их с Эмилией можно было считать равными в тот момент, когда они покинули свой детский (отроческий) «приют». Мисс Эмилию Седли рекомендуют её родителям "в качестве молодой особы, вполне достойной занять подобающее положение в их избранном и изысканном кругу. Все добродетели, отличающие благородную английскую барышню, все совершенства, подобающие её происхождению и положению, присущи милой мисс Седли".

Ребекка Шарп же обладала печальной особенностью бедняков - преждевременной зрелостью. И, конечно же, её жизнь бедной воспитанницы, взятой из милости, оставшейся одной на этом свете, мало походила на мечты богатой Эмилии, имеющей надёжный тыл; а взаимоотношения Ребекки с мисс Пинкертон показали, что в этом озлобленном сердце есть место только двум чувствам - гордости и честолюбию.

Итак, одну пансионерку ждали нежные, любящие, что немаловажно, обеспеченные родители, другую - приглашение погостить у милой Эмилии недельку, прежде чем отправиться в чужую семью гувернанткой. Поэтому нет ничего удивительного, что Бекки решила выйти замуж за этого "тучного щеголя", брата Эмилии.

Жизнь развела "дорогих подруг": одна осталась дома, у фортепиано, с женихом и двумя новыми индийскими платками, другая поехала, так и хочется написать "на ловлю счастья и чинов", на ловлю богатого мужа или покровителя, богатства и независимости, с подаренной поношенной индийской шалью.

Ребекка Шарп - сознательная актриса. Её появление очень часто сопровождает театральная метафора, образ театра. Её встреча с Эмилией после долгой разлуки, во время которой Бекки оттачивала свои мастерство и коготки, произошла в театре, где "ни одна танцовщица не проявила столь совершенного искусства пантомимы и не могла сравняться с ней ужимками". А высший взлёт Ребекки в её светской карьере - роль в шараде, исполненная с блеском, как прощальный выход актрисы на большую сцену, после чего ей предстоит играть на более скромных провинциальных подмостках.

Итак, крушение, которое для человека более мелкого или более слабого (например, Эмилии) означало бы полный крах, конец, для Бекки же - лишь смена роли. Причём роли, которая уже успела надоесть. Ведь во время своих светских успехов Бекки признаётся лорду Стайну, что ей скучно и что гораздо веселее "было бы надеть усыпанный блёстками костюм и танцевать на ярмарке перед балаганом!" И в этой сомнительной компании, которая её окружает в "Неприкаянной главе", ей действительно веселее: может быть, здесь она наконец-то нашла себя, наконец-то счастлива.

Бекки - самая сильная личность романа, и только перед одним проявлением человеческих чувств она пасует - перед человечностью. Ей, эгоистке, просто не понятен поступок леди Джейн, вначале выкупившей Родона у кредиторов, а потом взявшей его и его сына под своё покровительство. Ей не понять и Родона, сбросившего маски офицера-гуляки и мужа-рогоносца, и приобретшего лицо в своей заботливой любви к сыну, в своём обманутом доверии он возвысился над Бекки, которая ещё не раз вспомнит и пожалеет "об его честной, глупой, постоянной любви и верности".

Неблаговидно выглядит Бекки в сцене прощания с Родоном перед его уходом на войну. Этот глупец проявил столько чувствительности и заботы о её будущем, даже оставил ей свой новый мундир, и отправлялся в поход он "чуть ли не с молитвой за женщину, которую он покидал".

Об Эмилии, как мне кажется, нельзя говорить в таких сильных и взволнованных тонах. У неё какая-то такая «кисельная» жизнь, и она вечно плачет, вечно жалуется, вечно виснет на локте своего мужа, который уже не знает, как бы ему вздохнуть посвободнее.

Теккерей верил, что "Эмилия ещё покажет себя", ибо "спасётся любовью". Некоторые страницы об Эмилии, особенно о её любви к сыну, написаны в слезливом диккеновском ключе. Но так уж, наверное, устроена Ярмарка Тщеславия, что на ней доброта, любовь, верность не только теряют свою ценность, но что-то утрачивают и в себе, становясь спутницами неловкости, слабости, недалёкости. И тщеславного, суетного себялюбия: кем, в конце концов, оказалась Эмилия, "как не беспечной маленькой тиранкой"? Клочок бумаги был способен загасить пламенную, "верную" любовь к . своей мечте, и это Бекки помогла обрести Эмилии её глупое, "гусынное" счастье.

Полезные статьи:

«Энеида» Вергилия: пик римского эпоса
Великий поэт, создатель национального римского эпоса, Вергилий жил в блестящий век Августа, пользовался при жизни огромной славой и сохранял при этом личную скромность, нетребовательность в быту и высокую гражданскую и просто человеческую ...

Пространственно - временные образы в эпиграфах к главам романа, их художественные функции.
Эпиграфы к главам романа делятся на две группы: цитаты из поэзии 18 века и строки из народных песен и пословицы. Такой подбор эпиграфов и такое их разделение не случайно. Эпиграфы к главам образуют здесь целую систему. В них звучат голоса ...

Особенности жанра антиутопии и их отражение в английской и американской литературе.
Расцвет антиутопии приходится на XX век. Связано это как с расцветом в первые десятилетия XX века утопического сознания, так и с приходящимися на это же время попытками воплощения, с приведением в движение тех социальных механизмов, благо ...